— Мои глаза выше, Мальяно, — хриплый смешок и наглый взгляд в глаза, которые она действительно опустила ниже пояса. Чтобы посмотреть на брюки, конечно!

— Ты не в черном, — с некоторым удивлением заметила она, кивнув на темно-синие брюки.

— Нравится, а? Вчера купил. Все ходил, выбирал. Думал, что же скажет Марьяна Сергеевна, с ее профессиональной точки зрения.

Влад выглядел серьезным, но Марьяна улыбнулась. Затем еще раз оглядела его с ног до головы.

— Довольно неплохой стиль. Для мужчины, который не вынужден ходить на работу по часам, но при этом достаточно занятому и деловому. В таком виде можно и на переговоры с партнерами, и на разборки с местной шпаной.

Влад хохотнул.

— Не, я на стрелки в трениках хожу.

— Ты что, на стрелках бываешь? — выдохнула Марьяна.

Влад склонился ближе, и повеяло свежим ароматом одеколона после бритья, и теплым запахом мужского тела.

— Никогда не спрашивай меня о бизнесе, Мальяно. Никогда.

Марьяна вздернула бровь.

— Кто бы знал, что ты смотрел классику.

— Итальянскую классику, — подчеркнул он: — В последнее время я вообще подсел на все итальянское.

— Неужели Ксюхи все еще попадаются на такие плоские подкаты? — хмыкнула она.

— Нет больше никаких Ксюх, Марьяна.

Нет, таким тоном не шутят. Таким тоном дают клятву омерте.

Свет настроен, фотографы подготовили штативы, визажисты навели минимальный грим на моделях, а Марьяна контролировала весь этот процесс. Смотрела отснятый материал, и через пятнадцать минут сонливость прошла, уступив место привычному возбуждению и бодрости. Время от времени ловила на себе взгляд Влада, внимательный и серьезный. Не дай бог ему подойти, и сказать что-то против… Но он не лез. Пару раз ответил на звонки, не отходя от павильона, переговорил с кем-то из работников, но к съемкам не подходил.

Через два часа, когда команда поняла в общих чертах, что видит Марьяна и что нужно для осуществления ее видения, Марьяна присела на табуретку. Влад тут же материализовался рядом.

— Я еще не завтракал. Как и ты.

— Мне надо быть тут, чтобы…

Он громко свистнул и крикнул:

— Павел!

Лёлик, облаченный в черный батник и красные узкие брюки, вскинул голову и глаза его радостно заблестели. Чуть виляя бедрами, он подошел к ним.

— Меня так давно не освистывали, что я аж растерялся, — жеманно сказал парень. Марьяна чуть не захохотала над Владом, который стиснул зубы. Повел плечами, словно сбрасывая напряжение.

— Слушай, Павел, нам с Марьяной Сергеевной надо отойти, а ты побудь за старшего, — сказано вежливо, но из уст Влада прозвучало, как приказ.

— Ну и куда ты меня тащишь? — спросила Марьяна, еле поспевая за широким шагом мужчины.

— Куда потащил бы, ты не пойдешь, — ухмыльнулся он и оглянулся. Остановился, подождал. Посмотрел на ее бежевые лодочки на высоком каблуке и проворчал:

— В таких туфлях убиться можно.

— Или убить!

Они пришли в кафе, через дорогу от СТО, и сели за стол. Кажется, Влад тут постоянный и любимый клиент. Его приветствовали официанты, а повар выглянул из кухни и отсалютовал их столику.

— Тебя тут хорошо встречают, — заметила Марьяна, когда молодая официантка, подмахивая блокнотом, удалилась от их стола походкой от бедра.

— Есть такое.

Из кухни вышла дородная женщина, лет пятидесяти, и быстрым шагом направилась к ним.

— Владик, дорогой мой, что же ты молча пришел, и даже не позвонил заранее? Я бы твой любимый стейк велела жарить.

— Маня, ну какой стейк в восемь утра?

Встал из-за стола и сжал женщину в объятиях, а она в ответ расцеловала его в обе щеки. При этом вся мрачность и жёсткость со взгляда Влада слетели, словно перед Марьяной был совсем другой человек, который перешучивается с женщиной и смеется над ее подначиванием.

— Ну ты и плут! Привел девушку, а знакомить не хочешь, — пожурила женщина Влада и повернулась к Марьяне. — Совсем невоспитанный оболтус, простите моего мальчика.

— Маня, это Марьяна, мой друг. Марьяна, это Серафима Петровна, моя няня.

— Очень рада знакомству, — улыбалась Марьяна и почувствовала на себе пронзительный взгляд женщины.

— Ну что ж, хорошего завтрака. Я накажу Мише, чтобы все на высшем уровне.

— Мань, у тебя всегда все на высшем, — улыбнулся Влад.

Когда женщина отошла от стола, Марьяна насмешливо сказала:

— Не думала, что у такого большого мальчика есть няня.

— Маня наша приемная мать, — ответил Влад спокойно и ей стало неловко.

— Прости, просто ты сказал, что…

— Она нас с Горкиным приучила, что мама у нас одна. Та, которая умерла от цирроза печени. Мы с Игорем остались одни, и Маня забрала из детдома сразу нас обоих.

Марьяна помолчала и спросила тихим голосом:

— У вас не было других родственников?

— Не было таких, кто изъявил желание взять к себе двух сопляков, которых родила мать-алкоголичка. Как говорят в Италии — кровная связь нерушима, — чуть усмехнулся он.

Он что, таким способом он пытается прикрыть истинные эмоции, и играет в весельчака?

Но Влад спокойно улыбнулся:

— Что? Думаешь, буду плакаться о несчастном детстве и гадких родственниках? У нас с Игорем детство-то началось только после того, как мы переехали к Мане. Поэтому даже если я называю ее по имени, она мне родная мать, а не та, которая родила.

— Сколько вам было?

— Мне десять, Игорю семь.

Марьяна положила ладонь поверх темной кисти.

— Я рада, что на вашем пути встретилась такая женщина, Влад.

Он замер, глядя на ее руку, которая в контрасте с его казалась белоснежной. Затем повернул руку ладонью вверх и сжал ее пальцы. В этом жесте не было ни капли двусмысленности или ласки любовников, эта была обычная поддержка друга.

Он задержал ее пальцы на пару секунд в своей ладони, потом отпустил.

— А какая была Марьяна Львова в детстве? — спросил с веселой усмешкой.

— Моя фамилия Карп, — резко отреагировала Марьяна и Влад вскинул брови. — Прости, — помотала головой. — Адольф был хорошим мужем, и я горда носить его фамилию, — зачем-то объяснилась она. Что за гадкое ощущение, словно она предает память супруга разговорами с Владом?…

— Я понимаю тебя, Марьяна.

Голос его был ровный, а взгляд спокойный, но темная туча сгустилась над их столиком, и Марьяна была рада, когда официантка принесла тарелки с яичницей, беконом, тостами, маслом, джемом и две огромные чашки с черным кофе.

Они ели молча, и по поведению Влада Марьяна поняла, что он вовсе не неотёсанный мужлан, как она сама себе внушила. Он ел аккуратно, сидел за столом ровно, благодарил за каждую услугу официанта. На деловых обедах или свиданиях Марьяна привыкла считывать мужчин по их поведению за столом. По тому, как они держат приборы, жуют, пьют, и при этом пытаются вести разговор, можно определить из какой среды вышел человек, и даже предположить, чего от него ждать. А Влад все время показывался то одной, то другой стороной. Он был словно калейдоскоп, сколько раз ни проверни трубку, картина и узор будут меняться, и один удивительнее другого.

Внезапно зазвонил телефон. Влад извинился и ответил, а Марьяна чуть не поперхнулась кофе, когда он заговорил с собеседником на чистом английском. Говоря на итальянском и на английском, Марьяна могла по акценту определить происхождение говорящего. Но у Влада был почти идеальный английский, чуть разбавленный его личным акцентом, когда он слишком резко произносил слова, которые должны произноситься мягко и переливчато.

Влад закончил разговор, и Марьяна не удержала любопытства.

— У тебя отличный английский.

— Маня с детства заставила меня штудировать язык, и отправила в Европу. Там я закончил магистратуру, и даже начал писать докторскую.

— Ты и докторская? Прости, Влад, это прозвучало грубо, просто…

Влад весело усмехнулся.

— Я сам удивляюсь, когда вижу старые записи.

— А что потом? Ты защитил ее?

Он помолчал, глядя в окно. Мотнул головой и ответил: