— Окажешься в пределах видимости, или узнаю, что промышляешь где-то еще, считай, подписала признание в самых тяжких. Я тебя найду, можешь не беспокоиться. И позабочусь, чтобы впаяли тебе по самое не хочу. Усекла? — и быстро подмигнул.

На этом мимолетном жесте она зависла с приоткрытым ртом. Роман чуть прихлопнул ладонью по столешнице, и Диана заторможено кивнула.

— Да.

Роман встал из-за стола, развернулся и стремительным шагом вышел из комнаты, оставив дверь открытой нараспашку.

Диана непослушными пальцами пригладила тугой хвост, расправила складки на одежде, застегнула молнию на сумке. Глубоко вздохнула и вышла из комнаты.

Идя, словно в тумане, к выходу из торгового центра, Диане оставалось лишь молиться, чтобы больше они с Романом не встретились никогда.

Глава 2

— Здравьжелаю, Игорь Олегович!

— О-о-о, Роман, проходи, проходи. Что топчешься, как не родной?… Татьяна!

— Да, Игорь Олегович.

— Организуй все, как положено.

— Поняла вас.

Кабинет генерал-майора Арсеньева был оформлен в строгом стиле, присущий госучреждениям — тяжелые портьеры, флагшток в углу комнаты и портрет президента над широким деревянным столом, окруженный кожаными креслами.

Роман подошел к коренастому мужчине в военной форме. Они пожали руки и крепко обнялись. Игорь Олегович обхватил его за плечи и внимательно оглядел.

— М-да, видок у тебя не ахти. Когда высыпался в последний раз? — строгим голосом спросил он, и Рома по привычке выпрямился и отчеканил:

— Товарищ генерал-майор! Сплю, как положено, по восемь часов в сутки…

— Отставить! — взревел генерал и глаза его сверкнули из-под кустистых бровей. — Ты мне еще сказочку расскажи, что питаешься по часам, да щеки отъедаешь на казенных харчах!

— Так точно! — выдал Рома. Игорь Олегович вновь хотел рассердиться, но заметил веселый блеск в глазах подопечного, и устало махнул рукой:

— Эх, нет на тебя никакой управы, Львов. И как тебя мать терпит?

Роман с улыбкой отошел к столу. Игорь Олегович был его командиром в десантуре, и дослужился до генерал-майора. За прошедшие годы отношения между старшим и младшим по званию перешли от служебных до дружественно-родственных. Мать Романа — Вероника Степановна, училась вместе с супругой Игоря Олеговича — Людмилой Андреевной, и вот уже пятьдесят лет этих людей связывает дружба, проверенная годами и пройденными вместе испытаниями. Но вовсе не это повлияло на сближение Игоря Олеговича и Романа, а умение второго четко и быстро выполнять приказы, преданность обоих службе и годы совместной работы, когда именно Арсеньев стал наставником тогда еще «зеленого» лейтенанта Львова Романа Алексеевича.

Роман восхищался внутренней выдержке наставника, который под своим командованием собрал одну из самых сплоченных команд в рядах военно-морских сил. В свои шестьдесят пять Игорь Олегович был коренаст и крепок фигурой. Поседевшие вихры аккуратно пострижены, как и густые белесые усы, за которыми он ухаживал так, как, возможно, не всякая женщина ухаживает за своим маникюром.

Дверь в кабинет открылась, и вошла Татьяна — секретарь генерала. Девушка прошествовала к столу с подносом в руках и начала раскладывать рюмки и закуски. Взгляд Романа прошелся по стройным ногам девушки, обутые в туфли на высоком каблуке. Толстая коса светлых волос спускалась по спине. На миг Роман представил, как наматывает на кулак эту косу, в то время, как…

Татьяна заметила его взгляд, и щеки ее разрумянились, а на губах заиграла смущенная улыбка. При желании Роман умел одним взглядом показать свое намерение. И девушка прекрасно поняла по пристальному взору и отрывистой улыбке его намерение и желание. Опустила веки и пушистые ресницы прикрыли смущенный взор.

Роман вспомнил воровку, которую отпустил на свободу буквально час назад, и удивился контрасту между тусклой внешностью одной и яркой привлекательностью другой женщины.

— Татьяна, свободна, — отрывисто вставил Игорь Олегович, и Роман с Татьяной прервали молчаливый разговор взглядами. Когда за девушкой закрылась дверь, генерал пригрозил пальцем: — Эх, Роман, попортишь ты мне девушку-то, а! Она ж голову с тобой потеряет! Пожалей старика, кто ему будет чай наливать да доброго утра желать, если не Татьяна? — проворчал он, но быстрая усмешка промелькнула в усах.

— Думаю, многоуважаемая Людмила Андреевна справится и с чаем, и с добрым утром, — улыбнулся Роман, разливая коньяк по рюмкам.

— От пожеланий многоуважаемой жены генерала может только язва случится, да радикулит прихватит, — проворчал Игорь Олегович, и Рома засмеялся.

— Слышала бы вас супруга!

— А что думаешь, не слышит? — подхватил рюмку. Затем взгляд его потеплел. — Ну ладно, за здоровье Людочки и Вероники.

Роман проглотил коньяк, и на языке остался сладковатый привкус. Да, Арсеньев знает толк в хорошем алкоголе, и именно он научил Романа отличать хороший разлив от плохого. И именно Игорь Олегович, тогда еще командир взвода, отучил его от такой плохой, для военных, привычки — выпивки. Случилось это после одного из увольнительных, во время которого Рома и еще несколько сослуживцев, опьянённые первыми увольнительными от изматывающих тренировок, закупились в ближайшем магазине алкоголем, и загуляли на целую ночь.

На утро, Арсеньев объявил строевую. Измученные похмельем и жаждой, солдаты встали в ровную линию, под палящим солнцем, с непокрытой головой, но даже пульсирующая боль в висках и струящийся по ноющему телу пот были несравнимы с ужасом под ледяным взглядом командира.

— На раз-два, упал-отжался! — прогремело над плацем.

Последовало несколько часов изнурительных тренировок и с каждым приказом командира оставалось все меньше и меньше солдат, способных выдержать нарастающую физическую нагрузку. Надо отдать должное Игорю Олеговичу, он тренировался с ними наравне, и, не смотря на возраст и должность, не отставал по уровню подготовки.

Без питья и отдыха, парни валились на вымощенную асфальтом площадку, не в силах подняться. Только Роман и еще два бойца смогли отработать норму до конца. Но, если они думали, что заслужили прощение или скупое уважение, то они ошибались.

Прогремел приказ разойтись, и измотанные, еле дышащие, солдаты разошлись по казармам. Но не успела голова Романа коснуться подушки, как в части прозвенел сигнал тревоги. Да-а-а, к такому провинившиеся солдаты оказались не готовы. Каждая мышца тела ныла и болела. Не в силах поднять ни рук, ни ног, что висели плетьми, они не смогли сделать элементарных подготовительных действий, необходимых при военной тревоге.

Бойцы из последних сил выстроились перед командиром. На том же плацу, под тем же палящим солнцем. Арсеньев обвел ледяным взглядом бледные осунувшиеся лица, и гулким рокотом пронеслось над их головами:

— А вдруг война?

Наступила тишина.

Хотя это показательное наказание не стало для некоторых уроком, и они продолжали загуливать и нарушать правила, Роман никогда не позволял себе напиваться до такого состояния. Но не изнуряющая тренировка произвела на него впечатление, ведь физически он был силен и крепок. А суровый взгляд и тихий голос командира: «А вдруг война?» оставили в душе Ромы неизгладимый след.

И именно Игорь Олегович поспособствовал его переводу в отдел под витиеватым названием «Контроль и снабжение объектов военной промышленности», после ранения, такого несвоевременного, и обрубившего возможность командовать в море… Сейчас Рома редко ходил под парусом, но не жаловался. Те спецоперации, в которых он был задействован сейчас, почти восполняли адреналин и напряжение, которое раньше он получал, управляя экипажем.

— Отличный выбор, Игорь Олегович, — похвалил он, и глаза мужчины, горящие молодостью и удалью, не смотря на глубокие морщинки вокруг, довольно сверкнули.

— Раз пьешь мало…

— Пей лучшее, — закончил Роман очередной урок от наставника.