— Хочу тебя. И, я тебя не обману, — закончил серьезным тоном.

— Давай свои контакты, а я вызову эвакуатор, чтоб с дороги хоть убрали.

Влад подошел к своей машине, взял кожаный бумажник, порылся, затем чертыхнулся.

— Всегда забываю эти визитки. Записывай номер, — продиктовал цифры, и Марьяна сделала гудок, — Для тебя круглосуточно. Я тебе машину вызову, отвезут, куда надо.

— Да я тут, в этом доме, уже во двор заезжала.

Влад оглядел трёхэтажный дом с каменными стенами и арочными окнами, въезд во двор которого был перекрыт шлагбаумом.

— Нехило, — обернулся к Марьяне. — Тогда бегом домой, хлопни рюмашку, чтобы снять стресс, а я тут все решу.

— Что значит, решишь? — опешила она. — Мне надо дождаться эвакуатор…

— Марьяна, я все сделаю. Никуда не денусь, тут везде камеры. И вот, еще права в залог, — Влад протянул документ, и она нерешительно его приняла. — А ты быстрым шагом домой, тебя там заждались наверно.

Очередной испытующий взгляд, от которого Марьяна растерялась, не зная, что сказать, потом очухалась и пробормотала:

— Да, да, доча еще не спит, наверно.

— Доча?

— Доча.

Подошла к своей машине и выскребла в сумочку все необходимое из бардачка и подлокотника. Мельком глянула на водительское удостоверение в руках. Вестров Влад Геннадиевич. Господи, ему всего лишь 31 год…

А ее какое дело?!

Встряхнула головой и вышла из машины. Бросила взгляд на Влада, который разговаривал по телефону, нахмурив густые брови и вставляя мат почти через слово. Значит, с ней он еще прилично себя вел. Помахала ему и получила в ответ быструю улыбку, сверкнувшую в темноте, и темный взгляд из-под бровей, который проводил Марьяну, пока она не зашла во двор.

Дома стояла тишина и витал аромат вишневого пирога. Свет везде был выключен, а в окна залетал желтоватый свет уличных фонарей, отбрасывая на потолки причудливые кляксы.

Марьяна прошла на цыпочках в спальню дочери. Ей ужасно захотелось лечь рядом с Алексой, укрыться одним одеялом, вдохнуть аромат цветочных духов, которыми дочь начала пользоваться, и забыться сладким сном рядом с самым родным человеком. Но Марьяна тут же отмела эту идею. Не хотелось будить сладко спящую дочь сейчас, и потом, в шесть утра, когда придется снова вставать на работу. А учитывая, что ехать ей на такси, надо выйти из дома раньше обычного.

Приняв горячий душ и замотавшись в махровый халат, Марьяна подошла к окну, которое выходило на переулок, где они с Владом столкнулись. Чуть отодвинула кружевную занавеску.

Ее машину уже загрузили на прицеп, а Влад, с сигаретой в зубах, видимо, расплачивался с водителем. Увидев это, Марьяна ругнулась, что забыла оставить денег Владу, который что-то крикнул вслед эвакуатору.

Еще несколько секунд он стоял у машины, докуривая сигарету, и этот красный уголек во тьме завораживал Марьяну, которая не могла отвести взгляда от силуэта крепкой фигуры возле черной помятой машины.

Внезапно Влад поднял голову и… Ей ведь показалось, что в темноте он нашел именно ее окна и кивнул головой? Показалось ведь?…

Удаляющиеся красные огоньки аварийных фар и два коротких гудка подсказали Марьяне, что ей вовсе не показалось.

Глава 5

— Как продвигаются дела по Асланову? — спросил Игорь Олегович.

— Все по плану, — ответил Рома, присаживаясь в кожаное кресло.

— Ваш кофе, Роман Алексеевич, — прозвучал рядом тихий мелодичный голос Татьяны и Роман вскинул взгляд. В офисной форме, на высоких каблуках, талия перехвачена красным ремешком. Девушка наклонилась ниже, расставляя на столе чашки, и повеяло цветочно-мятным ароматом.

Когда она вышла из кабинета, Арсеньев свел густые брови.

— Ты не забыл, что уже несвободен, каперанг?

— Никак нет, товарищ генерал, — отпил кофе. Со сливками, без сахара, как он любит.

— А то я не вижу ваших переглядок, — проворчал генерал и сделал глоток. — Ты должен помнить, какая ответственность на тебе лежит. Никто не должен заподозрить, почему ты так часто мелькаешь возле Михаила. Кстати, как все сложилось с его дочерью?

— Нормально. Мы все обговорили.

Вот уж от кого у него кровь остывает в жилах.

— Я понимаю, ты взрослый мужик, у тебя свои потребности. Но соблюдай осторожность, чтобы все не развалилось.

— Обязательно, Игорь Олегович, — Роман перевел разговор в другое русло: — Я заметил, что дом Аслановых никак не охраняется. Ворота закрываются на защелку, на двери простые замки, которые медвежатнику, как в зубе поковыряться.

— Свяжись с технарями, пусть сделают, как надо.

— Уже. Договорились на сегодня. Установим по периметру сигнализацию, запаролим вход. Проинструктируем Асланова, что делать в случае чего.

— Ты смотри, не переборщи там. Знаешь же, люди гражданские, не привыкшие. Михаил хоть проработал в военном отсеке столько лет, но больше человек науки. Что уж говорить о женщинах. Вон, у меня Людмила, до сих пор ночами не спит, когда я в простых командировках, а что было, когда на боевых точках?… А тебя я знаю, Львов. Привык, что бойцы перед тобой в струнку.

— Не думаете же вы, что я разучился нормально общаться? — усмехнулся Роман и Арсеньев махнул рукой.

— Да не в этом дело. Служба на нас свой отпечаток оставляет. Я и сам бывает с домашними, как с солдатами, утрами по подъему заставлял вставать. Но потом понимаешь, что не все так подготовлены, как мы.

После обсуждения текущих моментов, Роман попрощался с начальником и вышел из кабинета. Татьяна сидела в приемной и что-то печатала на клавиатуре тонкими пальцами.

— Уже уходите? — спросила она, и он остановился у ее стола.

— Да. Спасибо за кофе, Татьяна, как всегда, великолепно, — посмотрел в глаза, которые девушка тут же отвела.

— Я же помню, какой вы любите, — прошелестела она, смущенно улыбнулась и нежный румянец выступил на точеных скулах.

— Татьяна… — помолчал и закончил: — До свидания.

— До свидания, Роман Алексеевич, — проговорила чуть погрустневшая Татьяна и Роман вышел из кабинета.

— Мам, ну хватит уже.

— А что я? Я ничего! Я просто замешиваю тесто.

— Такими темпами оно превратится в камень, — тихонько засмеялась Александра, и они с Дианой перекинулись смеющимися взглядами.

— Камень? — спросила мама, не останавливая замешивания. — Это у дочерей моих камни вместо сердца!

Альбина Марковна была из тех людей, которые, обладая хрупкой фигурой и маленьким ростом, умудрялись заполнить своей энергией всю комнату. Мягкие короткие волосы обрамляли маленькое лицо, с выразительными глазами и чуть вздернутым носом.

— Ой, мам, да ладно тебе, — Диана отправила в рот изюминку. — Ничего же важного не произошло.

Мама прекратила интенсивные замешивания теста в голубом тазике. Глаза ее сверкнули, а подбородок взметнулся.

— Ничего важного, говоришь? Ничего важного?!

— Мам… — Диана попыталась предотвратить наступающий тайфун, но Альбину Марковну было не остановить.

— Я, значит, ночами не сплю, у кроватки сижу, уроки делаю, не жалея себя, молюсь о благополучии своих дочерей! Делаю все, что в моих силах! И я! — ткнула пальцем в грудь, — узнаю последней, что у моей дочери было свидание!

— Диане не пятнадцать, чтобы о каждом мальчике с нами делиться, — со смешком вставила Александра, на что мама вновь принялась месить тесто, которое действительно грозило превратиться в твердую субстанцию от острых кулачков.

— Получается, после пятнадцати можно уже ничего не рассказывать своей маме? Получается, если тебе уже не пятнадцать…

— А в два раза больше, — успела вставить Диана, жуя изюм.

— …значит, можно скрываться от мамы, единственной и приживающей мамы!

Альбина Марковна попыталась надавить на самое святое, но поняла, что ее попытка провалилась, когда Диана и Саша переглянулись друг с другом и смешинки проскочили в таких похожих карих глазах. Она хотела дуться долго и упорно, чтобы Диана поняла, как огорчила мать скрытностью, но, глядя на дочерей, которые еле сдерживали смех, не смогла удержать улыбку. Какая разница, кто, как и когда узнал о свидании дочери? Самое главное то, что это свидание было!